У боярского был панкреатит

Проверено: говорим Михаил Боярский — и тут же вспоминаем о д’Артаньяне. Но зрители не знают, что его жизнь — это поединок со смертельно опасной болезнью. Всю правду о своем здоровье Михаил Сергеевич согласился рассказать только «Комсомолке»… — К панкреатиту меня привело злоупотребление алкоголем, — с обезоруживающей откровенностью начал Боярский, — и невозможность следить за питанием во время гастролей. Лет 15 тому назад на даче, вкусно поев шашлыков и запив это дело большим количеством спиртного, я проснулся утром с ощущением боли в области поджелудочной железы. Думал — отравление. Поэтому решил погасить все пивом. Не получилось. Водка тоже не пошла. Стало еще хуже. Ночью не уснуть. Тошнота постоянная. Боли все сильней… На следующий день попробовал выпить — опять не идет. Вызвали «Скорую». А потом я почти потерял память. Пролежал в реанимации 10 дней. Это был острый панкреатит, самый сильный приступ. Мне запретили есть то, что можно нормальным людям, и сказали не пить хотя бы два года. Я дотерпел с трудом. Когда вышел срок, крепко выпил. Как раз на Новый год. Последствий не почувствовал. Поехал на гастроли. И снова так прихватило! Меня прямо с концерта — в реанимацию. И так в течение 5 — 7 лет. Со спектакля — в больницу, и по 10 дней без памяти. Лежал с ребятами-«афганцами». Они кричат, я кричу — вместе вроде полегче. Постепенно боли стали исчезать. Даже когда выпивал. Судя по всему, начался панкреанекроз — отмирание поджелудочной железы. Это привело к сахарному диабету. Теперь колюсь инсулином. Знаю, что надеяться практически не на что. Никто не побеждал эту болезнь. Но «профессиональным» больным становиться не собираюсь. Презираю это дело. Меня оскорбляет, что она сильнее. Так что не делайте из меня инвалида! «Всем долгожителям я предпочитаю Высоцкого…» — Пройдя через столько страданий, не жалеете об «ошибках молодости»? — Я иногда думаю: если бы я всю жизнь не курил и не пил, то, наверное, стал бы президентом! Выучил бы несколько языков, прочитал бы гораздо больше книг… Но я успокаиваю себя тем, что есть судьба. Значит, ТАК кому-то было нужно. Как христианин, я знаю: за все, что ни сделаешь, чек будет предъявлен, и придется платить. Но предпочитаю Высоцкого всем долгожителям. Память человеческая сохраняет не тех, кто дольше живет, а того, кто был нужнее. Я понимаю, что я уже тоже на грани. Но все-таки прожил вполне достаточно. Например, по сравнению с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Ему было 27. Я ему в подметки не гожусь, но прожил уже в два раза больше него. Поэтому все не так уж страшно. — Рановато вам думать о смерти… — К проблеме смерти я отношусь философски. Это один из самых серьезных вопросов, который человечество пытается решить. Стоики, к примеру, считали, что надо уходить из жизни, когда тебе максимально хорошо. Сенека совершенно спокойно вскрыл себе вены и при этом рассказывал, как он умирает. Толстой пробовал покончить с собой в 52 года. И сейчас в мире обсуждается вопрос о праве человека на добровольный уход из жизни. Лично я категорически против этого. Как бы человек ни мучился — зачем-то так надо. Наверное, тем, кто верует, легче умирать, потому что для них смерть — переход куда-то. А если ничего дальше нет, то все теряет смысл. «Я — русский и меры ни в чем не знаю!» — Болезнь как-то изменила ваше отношение к жизни? — Она обостряет чувства. Начинаешь понимать, что сам процесс жизни великолепен…. В реанимации, когда совсем плохо, правильные мысли, конечно, приходят в голову. Про то, как дальше жить. Но… горбатого могила исправит. Я — русский и ни в чем меры не знаю. Да, после придется помучиться. Но игра стоит свеч! Будет что вспомнить. — И потом снова боль, уколы… — Я к боли терпелив — пошел в родителей. Они не выставляли никогда свою боль напоказ. Когда отец умирал от рака, у него зубы ломались — так он сжимал их от боли! Он мужественно все переносил. И мама тоже. «Ты, с косой, погоди пока! Дел много…» — Вы научились с панкреатитом уживаться? — Мне не дает скатиться в жизни именно болезнь. Если бы я был здоров как бык, давно бы ничего не делал… Я хорошо изучил свою болезнь. Знаю, от чего что бывает, какие лекарства мне надо колоть. И теперь живу в согласии с тем, что мне предопределено. Вот мое расписание. С 1 сентября по 28 декабря я занимаюсь только работой. С Нового года по Старый я позволю себе расслабиться. Так, чтобы к 15 января уже прийти в себя. Потому что начнутся гастроли. То есть я как бы договариваюсь: «Ты, с косой, подожди немножко — я сначала поработаю». А потом: «Извините, ребята, я, конечно, покаюсь, но сейчас нужно причаститься, да побольше!»

ИСТОЧНИК KP.RU

Знаменитый актёр об алкоголизме: я устал от тупых полупьяных людей с пустыми глазами

Знаменитый актер устал от тупых полупьяных людей с пустыми глазами

26 декабря 2009 года народный артист России Михаил БОЯРСКИЙ отметит юбилей и станет пенсионером. Какой он видит свою новую жизнь, Михаил Сергеевич за бутылочкой хорошего коньяка рассказал корреспонденту «Экспресс газеты».

— Ну что, Михаил, пора  пенсию оформлять.

— Оформлю, но получать не стану. Буду, как Алиса Фрейндлих, переводить ее в детские учреждения. А сам постараюсь по-прежнему жить на полную катушку, азартно, со страстью, которая лишает тебя логики в поведении. Друзья уходят, но жизнь продолжается… Как видишь, при мне по-прежнему все — усы, гитара, поклонницы, которым все мерещится моя шпага.

— Твои поклонницы утверждают, что ты в последнее время становишься нетерпимым к людям.

— Грешен. Не люблю толпу и людьми совсем не очарован. «Возлюби ближнего, как самого себя» — не моя заповедь. Иногда, возвращаясь домой, я вижу массовые гулянья на набережной Невы. Это рядом с моим домом. Вижу тупых полупьяных людей с пустыми глазами. Их, кроме пива, ничего не интересует. Люди с интеллектом, любящие жизнь романтическую, целенаправленную, знающие культуру, искусство, литературу, на эти гулянья на площадях Питера и Москвы никогда не придут. У нас давно разучились радоваться по-человечески. Водка, марихуана — и им уже хорошо. Еще Пушкин сказал: наш народ — «не любит он живых». Завистливый, колючий, злопамятный.

— Каждую осень у тебя обостряется хронический панкреатит. Недавно ты вроде опять подлечивался в больнице. А было дело, «завязывал», нарзан пил.

— Чушь это! Поджелудочная железа — мотор организма, ее нужно периодически разминать водочкой, как старую грузовую машину.

Несмотря на старую привычную болезнь, нервные перегрузки, потери друзей, я живу и надеюсь, что мой ангел-хранитель даст мне возможность еще пожить, хотя я и бывал на грани смерти. Иногда посещала мысль: если бы всю жизнь не пил и не курил — сколько бы успел сделать! Выучил бы несколько языков, прочитал горы книг, серьезно занялся философией. Мог бы стать президентом… Но, значит, кому-то нужно, чтобы я стал таким, какой я есть. Как истинный христианин, знаю: что ни делай, за все придется платить — там будет предъявлен счет. Но я пил, пью и буду пить. Наша профессия такая роковая — надо выплеснуть себя всего без остатка. А тот, кто умеет себя контролировать, вряд ли удивит на сцене или на экране.

— Жена с пониманием относится к твоим «выплескам»?

— Ларочку я умею оберегать от крайностей своей натуры. Конечно, бывают у нас скандалы, как и во всех творческих семьях. Но я никогда не крушу антикварную мебель, не бегаю с топором по квартире, не бью никого. Утром каюсь, и жена меня прощает. А дочь  смеется.

— Лариса, знаю, заставляла тебя кодироваться.

— Не хочу это вспоминать. Кодировки не помогали. Остановить могла только сила воли. Когда сидишь на нарзане, ощущение такое, что чего-то лишился важного. Без алкоголя жизнь вся в черно-серой гамме. Но вот привыкаю, живу, работаю, страдаю.

— Женщины по-прежнему волнуют?

— Сейчас больше как предмет искусства. В выборе женщины надо руководствоваться одним желанием — иметь от нее ребенка. У меня всегда было ощущение, что у моей мамы, кроме меня и хозяйства, не было интереса в жизни. Смотрю на свою жену — ощущение такое же. Эта женщина не вызывает сексуального чувства.

— Вот почему по дому ты ничего не делаешь!

— Я добытчик. Зарплаты Ларисы всегда хватало только на заправку машины. Если женщина таких вещей не понимает, печально. В семье для этого нужно ткнуть носом. Горячая вода идет — я за нее плачу, так же как за квартиру, телефон, свет. Одеть семью, купить механизмы в дом — это все моя работа. Я вкладываю в дом на 99 процентов, жена — на один. Но видимости ее работы в доме больше: она моет посуду, готовит, запихивает белье в стиральную машину, ходит за продуктами. Она не спрашивает, сплю ли я в поезде или самолете, когда еду на гастроли, выступаю ли я при температуре минус 40 градусов, сытый я или голодный на концертах…

— Миша, это же домострой какой-то. Лариса Луппиан давно уже народная артистка России. Не ее вина, что зарплата в театре маленькая. Найми домработницу, освободи супругу от домашней работы, и она опять начнет сниматься в кино!

— На эту тему мы часто ругаемся.

Большой барабан

— Твои родители так же жили?

— Мои родители, бабушка, старший брат и я жили в коммуналке. 16 метров на Гончарной улице, недалеко от Московского вокзала. В соседях — три семьи, вода была холодной, вместо парового отопления — печка. Что можно жить по-другому, узнал значительно позже, когда мы получили двухкомнатную квартиру. Выкупая постоянно соседние квартиры и комнаты, мы постепенно расширялись. Сейчас у нас великолепная семикомнатная квартира с каминами, кабинетами, гостиной и спальнями. В школе я больше всего стеснялся признаться в своей бедности. Зарплату родителям платили мизерную, но они были счастливы. И я понял, что, связав свою жизнь с театром без кино и телевидения, актер обрекал себя на нищету. Но люди в неустроенных маленьких послевоенных комнатах были намного счастливее тех, кто проживает сейчас в хоромах.

— Тебе, «мушкетеру», в армии служить довелось?

— Я благодарен своим родителям, что они отдали меня в музыкальную школу. Это очень облегчило службу в армии. В моем столе лежит старый военный билет, где в графе «Военно-учетная специальность» выведено: «Большой барабан»! Почему я стал барабанщиком? Прибыв на место службы, на вопрос майора Березки о гражданской специальности я ответил: «Пианист». Он расхохотался: «Рояль за собой таскать сможешь?» На смех подошел майор Пшишляк. «Возьму-ка я его к себе на большой барабан», — сказал он. Мне достался бочкообразный рваный барабан. «Где взять кожу, товарищ майор?» — спросил я. «Хоть с себя сдери!» На складе была техническая свиная кожа. Я сходил в самоволку, купил два пузыря водки, и через два дня барабан гремел, как гром. У моего бочки-барабана было преимущество перед другими инструментами: надев его на себя, я укрывался от дождя, когда музыканты стояли на плацу. Стучал я на Дворцовой площади на военных парадах и еще чаще на похоронах. Почему-то мне, барабанщику, после игры постоянно давали водку, бутылки я легко прятал в барабане. Служба прошла легко и весело.

Потом поступил на актерский факультет ЛГИТМиКа. Я знал про актеров все: какие они матерщинники, пьяницы, ловеласы. И что ради работы готовы на все. Это — люди нищие и богатые одновременно, ссорящиеся между собой до драки и безумно веселые. Я учился с сыном очень известного в то время Ефима Копеляна. Выпивая на репетициях, я его спрашивал: «Как войти в образ?» Он наливал: «Лучше ты еще выпей, легче войдешь». Мы выпивали по много раз, пока я не понял: входить и выходить из образа — это глупости. Так я проучился в институте пять лет и ничему не научился. Распределили меня в Театр Ленсовета только потому, что я умел петь.

— И у тебя началась новая счастливая жизнь?

— Да, после 1975 года. У меня было 36 спектаклей в месяц, три-четыре фильма в год. После каждого спектакля — банкет, после банкета — капустник, потом ездили домой к кому-нибудь, чтобы уже любить друг друга, потом опять пить и смеяться до утра, меняться партнерами по любви и бесконечно болтать о театре. А сил было столько, что, подключи ко мне любой механизм, — заработает. Один час поспал — и ты опять в форме. На съемках был дружен с замечательными людьми: Ефремовым, Табаковым, Петренко, Гурченко, Фрейндлих… В этом прекрасном мире люди жадно поедали друг друга и были любвеобильны, как львы и львицы. Кино — это еще и университет любви.

— Миш, это правда, что ты прыгал с 15-метровой высоты без дублера, наткнулся на шпагу и проткнул себе нёбо?

— Тогда за каскадерский трюк платили по 50 рублей. Я был молод, хотелось «напрыгать» на хороший стол в ресторане, чтобы угостить новых друзей, в частности Сашу Абдулова. Но зря старался — оплачивался только первый прыжок. А со шпагой все было очень серьезно… Острый клинок не дошел до мозга 1,5 сантиметра. Очнулся я в реанимации. Опасаясь самого худшего, вызвали маму. Однако через неделю я сбежал из больницы на съемки. Случись такое сейчас, тоже, не задумываясь, сбегу.

Не Боярский, а Сегенюк!

Актерская династия Боярских могла носить другую фамилию. Священник Александр Иванович Сегенюк, дед Михаила Сергеевича, в 1916 году официально принял девичью фамилию матери — Боярской, родословная которой идет из польских православных дворян. Трое из четверых сыновей священнослужителя, который, кстати, в 1933 году получил сан епископа (впоследствии — митрополита) Ивановского и Кинешемского, стали артистами. Братья Алексей, Николай и Сергей (отец будущего д’Артаньяна) начинали свою карьеру в Ленинградском театре им. Комиссаржевской. Внешне они были очень похожи и имели почти одинаковые голоса с характерной хрипотцой. Играя однажды в спектакле, Боярские привели в смятение зрителей, которые путали их героев на сцене.

Девочки для д’Артаньяна

В минувшем году, когда отмечалось 30-летие выхода на экраны фильма «Д’Артаньян и три мушкетера», репортеры «Экспресс газеты» побывали во Львове, где проходили съемки. Наши корреспонденты разыскали женщин, с которыми Боярский крутил романы во время работы над картиной (№ 29, 2008 г.).

— У него таких, как я, девочек были десятки, — рассказала Лариса Ханько (Джаркас), которой в 1979 году было лишь 16 лет.

По словам Ларисы, в то время она занималась в конноспортивной школе Львова и ее пригласили в «Мушкетеров» для участия в сцене с лошадьми в качестве дублерши. Она же помогала 29-летнему Боярскому находить общий язык с животными, тренировала его.

Подруга Ларисы, представившаяся Мариной, призналась:

— 30 лет назад Миша не пропускал ни одной симпатичной девушки… Мы потом с девчонками между собой его оценивали… Он был восхитительным мужчиной в постели. Такой темпераментный! Со мной роман у Миши продолжался несколько месяцев, а с Ларисой Ханько — года два. Лариса из Миши сделала классного наездника, а он из нее — женщину. Первый раз они переспали на сеновале в конюшне… Кстати, девочки делали от него аборты. Например, Лариса — три раза.

По словам Марины, при киногруппе «паслась» и некая 19-летняя Наташа, которая даже сыграла в одном эпизоде монашку. А потом заразила всю компанию неприличным заболеванием.

Мыл проституток

— Я никогда не был близок с замужними женщинами и с проститутками, — заверил корреспондента «ЭГ» Боярский. — Бывало, зимой брал проститутку на улице, приводил ее на квартиру (не свою, конечно), кормил, мыл, давал денег и отправлял. Цель — не использовать ее по ситуации, а наставить на путь истинный.

Козни режиссера

В 1973 году после окончания института Михаил попал в Театр им. Ленсовета и именно там, на репетиции, обратил внимание на Ларису Луппиан. Говорят, режиссер Игорь Владимиров не просто так взял Ларису к себе в театр. Он имел виды на молоденькую, обаятельную ташкентскую эстонку. По слухам, за ним не раз числился подобный грешок. Но Лариса оказалась крепким орешком. Вскоре до режиссера дошли слухи, что Луппиан питает взаимные серьезные чувства к Боярскому.

— Будешь трогать моих актрис, выгоню из театра, — тут же принялся угрожать Мише Владимиров.

Чтобы не раздражать режиссера, влюбленные входили в театр через разные подъезды, а ночи проводили вместе в 13-метровой комнатке, которую выделили иногородней Ларисе. В 1977 году они наконец поженились.

Футбольный фанат

Михаил Боярский — заядлый футбольный болельщик. Разумеется, он внимательно следит и за игрой сборной России.

— Я прогнозировал, что наша сборная не выйдет в финал чемпионата мира, — говорит актер. — В глубине души надеялся, что мой прогноз будет ошибочным, но разум подсказывал — победят словенцы. Я никогда не возлагал особых надежд на Хиддинка. Все вокруг прыгали: «Гус — везунчик!» Но вот этот миф развенчан: никакой он не везунчик. И вообще, если мы приглашаем зарубежных тренеров, давайте забудем про слово «патриотизм».

«Продадим бизнес»

-Бизнес — это не мое, — утверждает Боярский. — Когда в свое время появились сумки с моими портретами, я от денег отказался.

Между тем сын актера Сергей стал известным в Питере предпринимателем. Недавно у него возник конфликт с бизнесменом Александром Маттом в вопросе управления развлекательным комплексом.

— Матт хотел стать гендиректором компании и сменить на этом посту моего сына, — говорит Михаил Сергеевич. — Это похоже на рейдерский захват. Сейчас в этом разбирается прокуратура. Возможно, мы продадим бизнес и разделим деньги. (По некоторым данным, на кону — $40 млн. — А. М.) Все должно быть по закону. Наша семья всегда была чиста. Мы не хотим никого обманывать.