Пренеприятное известие к нам едет ревизор с язвой желудка
Фраза городничего, с которой начинается действие пьесы «Ревизор» (действие 1, явление 1):
«Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор».
Хвастаясь своими литературными способностями, Хлестаков говорит (действие 3, явление 6):
«Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе, пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях».
Слова Городничего, обращенные к квартальному (действие 1, явление 4):
«Что ты сделал с купцом Черняевым — а? Он тебе на мундир дал два аршина сукна, а ты стянул всю штуку. Смотри! Не по чину берешь! Ступай».
Слова дочери Городничего Марьи Антоновны (действие 4, явление 13), которые она произносит, увидев Хлестакова, стоящего на коленях перед ее маменькой Анной Андреевной.
Слова Городничего (действие 5, явление 8):
«Вот… смотрите, как одурачен городничий… Мало того, что пойдешь в посмешище — найдется щелкопер, бумагомарака, в комедию тебя вставит, вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? Над собою смеетесь!.. Эх, вы…»
Выражение принадлежит римскому писателю-сатирику Петронию (Гай Петроний, ум. 66 н. э.). В России стало популярным после постановки «Ревизора». В финале комедии, когда Городничий уверен, что породнится через свою дочку с «чиновником из Петербурга», он мечтает о карьерном росте:
Г о р о д н и ч и й. Да, признаюсь, господа, я, черт возьми, очень хочу быть генералом.
Л у к а Л у к и ч. И дай Бог получить!
Р а с т а к о в с к и й. От человека невозможно, а от Бога все возможно.
А м м о с Ф е д о р о в и ч. Большому кораблю — большое плаванье.
А р т е м и й Ф и л и п п о в и ч. По заслугам и честь.
А м м о с Ф е д о р о в и ч (в сторону). Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Слова судьи Аммоса Федоровича Ляпкина-Тяпкина (действие 1, явление 1):
А м м о с Ф е д о р о в и ч. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Г о р о д н и ч и й. Ну, щенками или чем другим — взятки.
Слова судьи Ляпкина-Тяпкина, который пытается оправдать своего коллегу, заседателя суда, подозреваемого в пьянстве (действие 1, явление 1):
«Он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою».
Слова Городничего о местном учителе (действие 1, явление 1):
«Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?»
Слова Городничего (действие 1,явление 1).
Городничий говорит о возможных действиях ревизора (действие 1, явление 1):
«А кто, скажет, здесь судья? — Ляпкин-Тяпкин. — А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!»
Фамилия полицейского, который, по словам Городничего, «для порядка всем ставит фонари под глазами, и правому, и виноватому».
Главный герой комедии «Ревизор» хвастун и фантазер.
Слова Городничего (действие 1, явление 1):
Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и вольтерианцы напрасно против этого говорят.
Купцы жалуются на вымогателя-городничего (действие 4, явление 10):
«Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ничем не нуждается. Нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь».
Добчинский и Бобчинский рассказывают о впечатлении, которое произвел на них рассказ трактирщика о новом постояльце (действие 1, явление 3.), который, по словам трактирщика,
«престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не хочет платить. Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и вразумило. Э! говорю я Петру Петровичу…
Д о б ч и н с к и й. Нет, Петр Иванович, это я сказал: э.
Б о б ч и н с к и й. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. Э! Сказали мы с Петром Ивановичем, а с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?..»
Слова Хлестакова (действие 4, явление 13):
«Для любви нет различия, и Карамзин сказал: законы осуждают. Мы удалимся под сень струй. Руки вашей, руки прошу».
Слова Хлестакова (действие 3, явление 5):
«Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия».
Городничий говорит Хлестакову (действие 4, явление 15):
«Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла».
Хотя в данном случае примечательна именно беспардонная ложь Городничего, жертвой произвола которого стала унтер-офицерская вдова, тем не менее эта фраза — в силу своей очевидной парадоксальности — стала широко употребительной, и именно в том смысле, который вкладывает в нее Городничий.
Слова частного пристава о полицейском Прохорове, которого ищет Городничий, чтобы послать для спешных работ по благоустройству города ввиду приезда «ревизора» (действие 1, явление 5):
Г о р о д н и ч и й. А Прохоров пьян?
Ч а с т н ы й п р и с т а в. Пьян.
Г о р о д н и ч и й. Как же вы это так допустили?
Ч а с т н ы й п р и с т а в. Да Бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян.
Городничий рассказывает собравшимся чиновникам свой сон, предвещавший приезд «ревизора» (действие 1,явление 1):
«Я как будто предчувствовал неприятность: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь».
Иногда встречаются версии, производные от оригинала: «сорок тысяч курьеров», «тридцать тысяч курьеров» и т. д.
Слова Хлестакова (действие 3, явление 6):
«Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, куда уехал — неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение, я спрашиваю?»
Так Хлестаков описывает требования, которые он предъявляет к своим мифическим подчиненным в Петербурге.
Слова попечителя богоугодных заведений Земляники (действие 1, явление 1).
Cлова Городничего (действие 2, явление 8). Когда при первой встрече с Городничим Хлестаков вспоминает о своем долге за комнату в гостинице и обещает его заплатить, градоначальник, принимающий Хлестакова за важного чиновника-инкогнито, видит в этом некий тонкий ход, призванный усыпить его бдительность. И про себя говорит:
«О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери, кто хочет».
Источник
Городничий
• Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам
пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор.
• Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились
какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда
не видывал: чёрные, неестественной величины! Пришли,
понюхали — и пошли прочь.
• Оно конечно, Александр Македонский — герой, но зачем же
стулья ломать?
• Также заседатель ваш… он, конечно, человек сведущий, но от
него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из
винокуренного завода — это тоже нехорошо.
• А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
• Умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что
хоть святых выноси.
• Дай только, Боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я
поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на
каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
• Пусть каждый возьмёт в руки по улице… чёрт возьми, по
улице — по метле! И вымели бы всю улицу, что идет к
трактиру, и вымели бы чисто!
• Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельность
градоправителя.
• Да если спросят, отчего не выстроена церковь при
богоугодном заведении, на которую год назад была ассигнована
сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но
сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй,
кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не
начиналась.
• Да если проезжающий чиновник будет спрашивать службу,
довольны ли, чтоб отвечали «Всем довольны, Ваше Благородие!»
А который будет недоволен, то ему после дам такого
неудовольствия!..
• Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам
своим; он, для порядка, всем ставит фонари под глазами — и
правому и виноватому.
• Да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная
гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу ничего
нет.
• В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним
нужно ухо востро.
• О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил!
разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться.
Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет,
попробовать на авось.
• Нужно быть посмелее. Он хочет, чтобы считали его
инкогнитом. Хорошо, подпустим и мы турусы: прикинемся, как
будто совсем и не знаем, что он за человек.
• Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется!
А ведь какой невзрачный, низенький, кажется ногтем бы
придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя
уж заставлю побольше рассказать!
• А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки
толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на
вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он
такое и в какой мере нужно его опасаться.
• Уж и вы! Не нашли другого места упасть! И растянулся, как
чёрт знает что такое.
• Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.) «Был по
приказанию!..» Как из бочки так рычит.
• Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет,
ей-богу, врет. Она сама себя высекла!
• Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты,
протобестии, надувайлы мирские, жаловаться?
• «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты,
рожа! — Дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да
за дело, чтоб он знал полезное.
• Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а
как разопрёт тебе брюхо да набьёшь себе карман, так и
заважничал! Фу ты, какая невидаль! Оттого, что ты
шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и
важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
• Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого, что
мое взя?ло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы
меня, каналья, втоптал по самую грязь, еще бы и бревном
сверху навалил.
• (бьет себя по лбу) Как я, нет, как я, старый дурак! Выжил
глупый баран из ума!
• Вон он теперь по всей дороге заливает колокольчиком!
Разнесет по всему свету историю. Мало того что пойдешь в
посмешище — найдется щелкопер, бумагомарака, в комедию тебя
вставит. Вот что обидно! Чина, звания не пощадит, и будут
все скалить зубы и бить в ладоши. Чему смеетесь? — Над собою
смеетесь!
• Я бы всех этих бумагомарак! У, щелкопёры, либералы
проклятые! Чёртово семя! Узлом бы вас всех завязал, в муку
бы стёр вас всех да чёрту в подкладку! В шапку туды ему!..
Хлестаков
• Так немножко прошёлся, думал, не пройдёт ли аппетит — нет,
чёрт возьми, не проходит.
• Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт
побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чёртом под
крыльцо к какому-нибудь соседу помещику, с фонарями, а Осипа
сзади, одеть в ливрею… Воображаю, как бы все переполошились:
«кто такой, что такое?» А лакей входит: (вытягиваясь и
представляя лакея) «Иван Александрович Хлестаков из
Петербурга, прикажете принять?»
• Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! Со мной не советую…
• Боже мой, какой суп! Я думаю, ещё ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла.
• Это топор, зажаренный вместо говядины.
• Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем.
• Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему
прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За
что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками?
Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
• …Я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как
только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и
преданность.
• Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы
удовольствия.
• Привыкши жить, comprenez vous, в свете — и вдруг очутиться
в дороге: грязные трактиры, мрак невежества.
• С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему:
«Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало,
— так как-то все…» Большой оригинал.
• …а там уж чиновник для письма, эдакая крыса, пером только:
тр… тр… пошёл писать.
• Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро»,
«Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И все
случаемся не хотел писать, но театральная дирекция говорит:
«Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе,
пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер, кажется, всё
написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в
мыслях. Всё это, что было под именем барона Брамбеуса,
«Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»… всё это я написал.
• На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в
кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют
крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе!
• Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел,
французский посланник, английский, немецкий посланник и я.
• И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры…
можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров!
• Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш…
• Вздор — отдохнуть. Извольте, господа, я готов отдохнуть.
Завтрак у вас, господа, хорош… Я доволен, я доволен. (С
декламацией.) Лабардан! Лабардан!
• Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких
тюфяков и перин? Даже вспотел.
• Со мной престранный случай: в дороге совершенно
издержался. Нет ли у вас денег взаймы, рублей четыреста?
Из письма Хлестакова к Тряпичкину
• Спешу уведомить тебя, душа моя Тряпичкин, какие со мной
чудеса.
• На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что
трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по
моей петербургской физиономии и по костюму весь город принял
меня за генерал-губернатора.
• …И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь
напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с
которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что,
кажется, готова сейчас на все услуги.
• Городничий глуп, как сивый мерин.
• Почтмейстер точь-в-точь наш департаментский сторож Михеев,
должно быть, также, подлец, пьёт горькую.
• Надзиратель над богоугодным заведением Земляника —
совершенная свинья в ермолке.
• Смотритель училищ протухнул насквозь луком.
• Судья Ляпкин-Тяпкин — в сильнейшей степени моветон.
Осип
• Чёрт побери, есть так хочется, и в животе трескотня такая,
как будто бы целый полк затрубил в трубы.
• Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только
дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат:
«Почтенный!»
• Наскучило идти — берешь себе извозчика и сидишь себе как
барин, а не захочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома
есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой
дьявол не сыщет.
• Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь
елистратишка простой!
• Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши
рубашонку, таких бы засыпал тебе, что б дня четыре ты
почесывался.
• На пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.
• И верёвочка в дороге пригодится.
Ляпкин-Тяпкин
• Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки?
Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
• Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот
видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где
измены.
• А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне.
• О Боже, вот уж я и под судом! И тележку подвезли схватить
меня!
• Ну, город наш!
Земляника
• О! Насчёт врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои
меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы
не употребляем. Человек простой: если умрёт, то он и так
умрёт, если выздоровеет, то он и так выздоровеет. Да и
Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними
изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
• С тех пор как я принял начальство, — может быть, вам
покажется даже невероятным, — все как мухи, выздоравливают.
Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не
столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
• Больным велено габерсуп давать, а у меня по всем коридорам
несёт такая капуста, что береги только нос.
• И неостроумно: «Свинья в ермолке». Где ж свинья бывает в
ермолке?
Лука Лукич
• Вот ещё на днях, когда зашел было в класс наш
предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда ещё не
видывал. Он-то её сделал от доброго сердца, а мне выговор:
зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
• Не приведи господь служить по ученой части! Всего боишься:
всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный
человек.
• А у меня, подлец, выпонтировал вчера сто рублей.
• Оробел, ваше бла… преос… сият… (В сторону.) Продал
проклятый язык, продал!
• Ей-богу, и в рот никогда не брал луку.
Бобчинский и Добчинский
• Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит:
«Зайдем, говорит, в трактир. В желудке-то у меня… с утра я
ничего не ел, так желудочное трясение». Да-с, в желудке-то у
Петра Ивановича… «А в трактир, говорит, привезли теперь
свежей сёмги, так мы закусим».
• Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по
комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки,
и здесь (вертит рукою около лба) много, много всего.
• Э! — сказали мы с Петром Ивановичем.
• Нет, больше шантрет. И глаза такие быстрые, как зверьки,
даже в смущенье приводят.
• Сто лет и куль червонцев!
• Продли, Бог, на сорок сроков!
Источник
