Язва желудка и любовь

Язва желудка и любовь

Рассказ.

Терапевтическое отделение районной больницы. Кабинет заведующего.Утром робко приоткрылась дверь, и в проеме ее возникла полуседая, в мелких кудряшках голова старшей медсестры.
— Олег Виль…Вильенович?
— Вильгельмович!- мягко подсказал молодой, с иголочки одетый врач, назначенный возглавлять отделение лишь несколько месяцев назад.
— Олег…Пусть будет Вильгельмович? Можно взойтить?
— Разумеется! Сделайте одолжение!
Немолодая уже, полная, опытная, но не шибко грамотная медсестра мягко вплыла в кабинет, напряженно держа перед собой, будто текст некоей клятвы список пациентов в больничных палатах.
-Доброе утро, Полина Ивановна!,- нарочито приветственно воскликнул врач, и встав из-за стола поправил галстук на свежей белой рубашке. Потом опять вернулся в свое крутящееся начальственное кресло, и собрал несколько морщинок на лбу, играя в сурово-озабоченного и как ему казалось, строго-покровительственного руководителя, хотя его молодое, с румянцем на щеках лицо и живые блестящие глаза, говорили обратное.
— Доброе, али недоброе…Леший его разберет. А работать надо,- проворчала медсестра.- Не знаю, дотяну до пенсии,или подохну..
— Полина Ивановна! Почему на вас халат несвежий? Вчера, насколько я помню вы были в нем же,- сделал он ей замечание, немного уязвленный ее фамильярностью.
— Ну. И позавчера в нем ходила. Где они запасные халаты-то?- сердито воскликнула она.- Взъелись тоже… Давно не видели новых. По одному на человека осталось. Такого беспорядка как нынче в больнице сроду еще не было… Вот ругают коммунистов, а при них больные лекарства и простыни с собой в больницу не брали. Дожили! В инфекционном и то не каждый день халаты меняют. Шприцы купи, бинты купи, а кормят так, что больных в коридоре сквозняком качает. А все демократия виновата…
— Полина Ивановна! Я знаю все это. В курсе я.. И требую у главврача,- умоляющим тоном протянул Шмидт.- Все упирается в вопросы финансирования Но Вы хотя бы застегнитесь, пожалуйста, на все пуговицы.. Мы все же на работе , а не у себя дома..Здесь же больница…
— Застегнутся можно.Хотя я вам и не солдат в казарме.
Рыхлая медсестра послушно оправила одежду, и выпятив большую грудь,стала в подобие стойки.
— Велели каждое утро дакладать вам…
— Докладывать,- опять мягко поправил он ее.
— Вот и докладаю… А раньше не докладала, сам заведующий с утра обходил отделение… и не придирался к неправильной речи. Я ученых заведениев не кончала. А шапку Гиппократа никто кроме меня не умеет бинтовать. Даже некоторые с образованием…Не про вас будь сказано.
— Извините, Полина Ивановна! Да вы садитесь. Как говорится, в ногах правды нет.
Заведующий опять суетливо вскочил со своего места, надел пиджак , тоже застегнулся на все пуговицы,и отодвинув один из стульев,обступивших его тронное место со всех сторон, сделал галантный жест рукой.
— А и правда сяду!- устало произнесла медсестра.- А то ноги стали отекать. Годы берут свое… Тыщи километров, наверное, протопала по больничным коридорам.
— Пожалуйста, прошу вас. Говорите дальше.
Он отодвинул стул еще дальше, потом вернувшись на свое место, закрыл томик Викентия Вересаева своего любимого писателя и русского земского врача, по примеру которого он тоже стал делать кое-какие заметки, и снова напряженно вытянул лицо.
-Докладывайте! Я весь внимание!
— Вот и докладаю. Хорошего мало! Тишечкин из восьмой палаты ночью удрал,- сказала Полина Ивановна, и тяжело плюхнулась свои крупным телом на сидение, так что он мучительно заскрипел в пазах.
— Это как удрал?-оскорбившись,недоуменно переспросил Шмидт.- Удирают из тюрьмы…А у нас же больница! И куда удрал?
— Известно куда. Домой и удрал. В деревню свою… Куда ж ему еще бежать? Не вовремя госпитализировали мы его…
— Тишечкин! Тишечкин!-задумчиво пробормотал врач, кончиками пальцев массируя под тонкими очками веки.- Ага, вспомнил. Тишечкин! Александр Гаврилович. Сорока пяти лет. Это у которого язва желудка. Обострение сезонное? Небольшого росточка. Худой до истощения. Невзрачный такой деревенский мужичок… В матросской тельняшке по коридорам ходил всегда. Так?
— Скажите тоже- невзрачный?-вдруг сердито возразила медсестра.- Он даже ничего с виду… Вы его просто не знаете досконально. На таких мужиках Россия и держиться.
— А вы всех пациентов знаете досконально? Хотя впрочем, чему тут удивляться, у вас стаж почти тридцать лет.
— Всех не всех, а Тишечкина уж как-нибудь знаю,- сказала медсестра, и слегка покраснела.
— И какие у него мотивы удирать из больницы? Ведь страдает серьезной болезнью, с которой шутки плохи, а ведет себя как мальчишка… Удрал он, видите ли!
— Скажите тоже! Мотивы! Нужда это у него. Оттого что погода разгулялась. Время огороды сажать. Весна дело беспокойное. А он настоящий хозяин. С таким по жизни не пропадешь,- добавила Полина Ивановна и покраснела еще больше.
— Какие огороды! У него же бариевые ниши на рентгене. Его надо к операции готовить.Крайне опасное положение.- возмущенно сказал врач. Он уже заметил особенное отношение старшей медсестры к пациенту с чуть смешной фамилией Тишечкин, но свою наблюдательность все же решил не демонстрировать, а только внутренне осознал ее, и чуточку погордился своей тактичностью, не смотря на молодость лет.
— А не посадишь в эти дни картошку и всякую пищевую овощь- весь год будешь голодным ходить… И без всякой язвы подохнешь. Время нынче смутное. Государства будто и вовсе нет. На себя только и надейся. Зарплату и пенсии не платят. Медицину до обморока довели. В магазинах шаром покати. Один уксус на полках. Нам и без уксуса кисло в заднице. Извините! Если обкрадут, в милицию бесполезно обращаться. Вся власть с бандитами повязана. Все кто может торгует. Прямо пир во время чумы. У меня знакомая санитарка в кожном диспансере работает. Там наплыв пациентов с венерическими заболеваниями.. От нас Москва недалеко. Девушки наши ездят проститутками работать…Там сказывают, работы такой хоть завались. Это до какой же точки вида мы дошли.
— А если прободение у вашего любимого Тишечкина случится?- не отходил от темы врач.
Бог дасть-обойдется,- быстро перекрестилась она, обмахнув себя коротенким крестом.- Евонной язве нынче уже двадцать с лишком лет…. Вы еще в детский сад ходили, а он уже желудком маялся. Всю жизнь с надрывается работает.Дом пятистенку, считай один построил, шестеро детей на горбе своем вывез в люди. Как тут язвы не будет. Нынче вот лошадь личную купил. Всю жизнь об этом мечтал.Раньше нельзя было…Вот и удрал огороды поднимать. Он всю деревню пока не перепашет, к нам не вернется. Очно говорю. У него младшая дочка в медицинский собирается поступить. За учебу платить прийдется. Ох, скажу вам какая девка хорошая выросла.. Загляденье. Красавица. Кровь с молоком. Вокруг нее агенты из Москвы так и вьются, предлагают танцевать на телевидение. Знаем мы эти танцульки. На продажу бессовестную сватают.А она ни в какую. Ум свой имеет. Учится хочет… Тоже врачом будет как и вы! Со смыслом хочет жить, не как другие! Викой зовут!
Она внимательно посмотрела на своего начальника, пытаясь встретится с ним взглядом, но он сидел, наклонившись над столом, по-прежнему имея озабоченное выражение интеллигентного, гладко выбритого лица.
— Его надо вернуть в больницу!- решительно сказал он, не обращая внимания на пространные экскурсы старшей медсестры.- Курс лечения не кончен. А ну, если все начнут убегать…У нас здесь не курорт, где хочешь принимай процедуры, хочешь уклоняйся.
— Все не убегут!- вздохнула медсестра. – Кто нибудь да останется. В патолого- анатомическом, например. Хотя этот Тишечкин однажды у нас даже из морга убежал..
— Неужели и такое у вас происходило?
— У нас все тут было.С воспалением легких его как-то доставили, едва дышал А молодой врач по ошибке смерть ему в бумаге прописал. Видно спирта много выпил. Покрыли человеком саваном и откатили в мертвецкую…А он ночью в холодке очухался и давай в дверь колошматить… Сторожиха, Егоровна, в обморок упала, саму еле нашатырем отходили. Этот Тишечкин всей больнице известный…
— Я пошлю за ним «Скорую помощь». Пусть доставят немедленно. Отловят пусть, как преступника…Безобразие. Про какие огороды, Полина Ивановна вы мне толкуете тут.?
— Нечего и на бензин тратится. Никая машина о эту пору в его деревню не пройдет. У них там речушка махонькая есть. Летом утопится захочешь- места не найдешь. А по весне так разливается, что все мосты с берегов отрывает.И думать забудьте. Ни один шофер теперь в эти палестины не сунется. Точно вам говорю… Ни « Скорая помощь» не поедет, ни пожарники, ни милиция…Только пешком можно добраться. На одиннадцатом номере то есть. Вы приезжий, еще не знаете наших мест. Тут и болот полно!
— Ясно! И далеко эта деревня от районного центра?
— Недалече…Пол-часа легкой, без задышки, ходьбы. Пригород можно сказать. Из вашего кабинета можно разглядеть.Даже бинокля не надо. Вот давайте подойдем к окну, я покажу вам, в курсе будете…
— Интересно! Ну, давайте окинем взором дали,- весело согласился врач.- Может и самого Тишечкина увидим.Как он со своей язвой за конем волочится. Небось, ноги от слабости еле передвигает.
— Скажите тоже. Он, Тишечкин, двужильный.А пашет, небось босиком.- восхищенно сказала Полина Ивановна.. От земли пар валит, от его тельняшки тоже , лошадка сопит, напрягается. Грачи червей в борозде выуживают. Жаворонки в небе висят, колокольчиками трезвонят. А Тишечкин, прямо, как артист работает. . На него всегда поглядишь- самому хочется что-нибудь сделать. Орет, небось, там на всех. Командовать любит он. Как не сделай- все не по нему. Порядок соблюдает. Но злобы никакой сроду не помнит.
Они подошли к окну. С высоты пятого этажа открылась голубые пейзажи молодой еще, набирающей силу весны. Даже через окно было слышно, как играли в овражках пенные ручьи, как рушились с берегов глыбы оттаявшей глины. Всюду блистала талая искрящаяся под голубым небом вода. Солнце, раскрошенное на земле на миллионы осколков, до боли слепило глаза. Маленькая речушка, налившись по берега, давно выплеснулась наружу, и вольно забрела куда ей вздумается; в луга, на дороги, низменный лес, заглянула в приречные баньки и сараи, плескалась даже у порога нескольких домов.
За неровной кромкой дальнего леса, где очевидно и была деревня Тишечкина восходило к небу несколько сизых печных дымков, и над всем этим простором металась,самозабвенно кувыркаясь в теплом воздухе стайка ослепительно белых голубей. Они сделали несколько кругов над водной гладью, и вернулись за лес, где медленно, распушив хвосты и крылья опустились куда-то. А потом раздался резкий пронзительный свист, и птицы словно от выстрела дробовика опять стремительно взмыли вверх, и стали с новым упоением делать круг за кругом над весенней своей родиной.
-Да, хорошо сейчас там… в деревне!- не удержал вздоха Шмидт.- Любую язву забудешь… Так говорите босиком пашет? Как здорово.! Когда человек босиком по земле ходит, он силу от нее берет. И еще коня своего имеет.
— Имеет!- радостно подтвердила Полина Ивановна.- Часто в город приезжает, молодоженов в ЗАГс водит. Вот будете женится, и вас покатает.Он о лошади давно мечтал. Еще раньше при коммунистах вырастил себе жеребенка. Так чуть в тюрьму не законопатили. А сколько позора вынес. Даже в районной газете фельетон на него пропечатали, и фотографию. Вот, мол, на этой кляче человек собрался в коммунизм ехать.
— И голуби, конечно же, тоже Тишечкина?- с порядочной долей иронии спросил Шмидт.
— Его, паразита!- со вздохом призналась старшая медсестра.- Угадали! Кого же еще! Остальные в деревне все пьяницы. Им не до голубей, не до свиней, и ни до чего нет дела. Змеевики все завели, и присосались к ним, будто клятву черту дали не трезветь. А Тишечкин он непьющий
Шмидт , скосив глаза, с недоумением посмотрел на нее.
— Полина Ивановна! Я так понял, что с Тишечкиным вас давно связывают прочные отношения.
— Верно! Я родом из этой же деревни. В школу вместе ходили. У меня и сейчас старенькая мать живет. Этот Тишечкин всю жизнь мне испортил. Я его еще со школы любила. После армии обещал на мне женится, да обманул… Три года, пока на флоте служил ждала я его морячка. А он на другой женился. Привез с Дальнего Востока какую-то бурятку. У меня ведь и ребенок от него есть…Сын, большой уже,сейчас в армии служит..
— Что вы говорите? А он оказывается не так прост, как я думал… В каком-то смысле Дон-Жуан!
— Верно говорите! Хороший мужик. Он по молоду какую хошь девку мог соблазнить. Как гипноз какой от него шел.
— Ну прямо, Гришка Распутин.
— А вот на это посмотрите!
Полина Ивановна вытащила из кармана халата небольшую фотографию, протянула ее Шмидту. На ней была девушка в легком платьице, стройная, улыбающаяся, с густами, распущенными по ветру волосами, с чуть неправильными скулами, делавшими ее лицо загадочным.
— Похожа на вырезку из журнала,- восхищенно сказал врач.- Какие они все эти девушки на рекламе идеальные…
— А вот и нет!
— Тогда кто же это?
— Здрасьте! Я вам уже говорила.Это и есть дочка Тишечкина. Которая врачом хочет стать. Викой ее зовут. Она два года подряд, еще до вас, санитаркой у нас подрабатывала на каникулах. У нее руки врача- это я кому хошь заявлю. Как только прикоснется к человеку- тому сразу легчает. Я ее уже шапке Гиппократа научила.
— Да, точно говорили. Молодец! Это вокруг нее агенты с телевидения вьются, а она ни в какую? Не спорю- хороша! Необыкновенная, романтическая красота. От матери наверное передалось что-то восточное. И сложение идеальное. Из нее прекрасная мать выйдет. Я, как врач, смотрю иногда на этих длинноногих девиц- манекеншиц, и заранее представляю себе, сколько хлопот они доставят они медицине при родах. При каждой такой роженнице надо заранее бригаду реанимации держать….
— А вот вы женитесь на этой девушке,- неожиданно сказала Полина Ивановна.- Я уже ей говорила о вас…Вы только чуточку постарше будете. Малость. И она вроде непротив. Даже фотографию вашу ей показывала.Она даже покраснела от смущения.
— Полина Ивановна!- недоуменно протянул Шмидт.- Так вы еще, оказывается и сваха. На общественных началах.
— А греха тут никакого нет. Я вам по возрасту в матери гожусь. Чего одному маяться. Жены хорошей у нас в больнице вы все равно не подыщете. Вы человек у нас в коллективе пока новый- людей не знаете.Врачихи молодые у нас, конечно, есть, а проку с того мало. Мой вам совет- не связывайтесь с ними, пусть хоть на шею вешаются.Гришакова-окулист- разведенка, ребенок на руках, Ларионова-терапевт, вроде хорошая женщина, но уже три раза под венец стаскалась. Остается Лариса из реанимации. Так она Вам по характеру не подойдет.Зла, стерва-баба можно сказать, с такой жить –век долгим покажется… Против шерсти только погладь, она тебе и глаза выцарапает. Хоть с виду и ангелочек безобидный. Она местная. У них в роду все женщины злюки, а мужики, наоборот, добрые- хоть веревки вей из них. Еще в морге есть одна- Демиденко,фамилия ее. Валя! Которая трупы режет. Так она еще толще меня, и на рожу неприглядная. Вот в санэпидиологии знаю одну подходящую для вас, так та выше ростом вас. Каланча, а не баба!
— Полина Ивановна! Прекратите.- мягко попросил заведующий.- Вы знаете о коллективе больше, чем отдел кадров.
— Только у вас какие-то фамилия и отчество ненормальные,- невозмутимо продолжала она.- Так это ничего. У нас одна за мурием замужем…
— За кем?- удивленно переспросил он
— За негром. В мединституте вышла… Укатила теперь в Африку. Пишет, что ее уже муха цеце укусила.
— Просто я немец по национальности!
— Что с того? У нас поглядите, все лекарства из Германии.Будто сроду своих не делали. Спасибо добрым людям, а то хоть ложись, да помирай. Мне самой пока немецкие таблетки от давления не достали, мучилась. Каждую неделю криз был.А теперь вроде оклемалась. У меня одна немецкая семья в Германию давно подалась. Вот станете оба врачами, тоже со временем на Запад маханете. И меня, как сваху, погостить пригласите…
— И Тишечкина тогда надо приглашать- рассмеялся Шмидт.- Ему вдруг стало весело и покойно на душе.
— Ну я пошла! Больше докладать нечего,- сказала медсестра.
— Подождите, а как же с беглецом нашим быть? Неужели язве жертвуем?
— Коли надумаете в деревню идти,- позвоните мне на пост.- Я для вас и сапоги высокие приготовила… А чего? Сходим, прогуляемся! Погода прямо на зависть.
Она опять нараспашку сделала халат, и вышла.
Шмидт вернулся от окна, в котором , как в рамке виднелись юной весны пейзажи, к своему столу, крутанулся в шефском кресле , и увидел под томиком Вересаева, невзначай как бы забытую Полиной Ивановной фотографию Вики.
— Ого-го!- произнес сам себе Шмидт.- Меня берут в осаду. Надакладала эта Полина Ивановна сегодня. А как она метко разделала под орех весь наш коллектив! А ведь мне Лариса Васильевна из реанимации откровенно глазки строит. А жить с ней стало быть долгим век покажется… Она и в самом деле какая-то нервная.
Он взял фотографию девушки, еще раз внимательно вгляделся в нее. « А какие выразительные у нее глаза,- подумал он.- У глупышек, довольных своей внешностью, уверенных в своей плотской привлекательности, такого взгляда не бывает. Ах, Полина Ивановна! И как она расписала наше будущее…Да, пожалуй стоит познакомится с этой девушкой… И день великолепный какой! Просидишь тут в кабинете, весну прозеваешь.Да и пациента Тишечкина, он, как врач, просто обязан спасти…Какие тут могут быть сомнения.
Он решительно взял телефонную трубку, и набрал номер старшей медсестры…